Искатели острых ощущений любят наведываться в глухие, потаенные места. Они охотно посещают

катакомбы, дремучий лес, безлюдный горный кряж. Ничто не являет собой картины столь же пугающей и безотрадной, как неказистый деревянный дом. В таких домах поколение за поколением живут самые странные обитатели, каких только видывал свет. В 15 км от Чернобыльской АЭС особенно много таких домов, в этом же районе и находился наш небольшой лагерь. В одном из таких сооружений, ветхом и покосившемся, мне однажды пришлось искать убежища от проливного дождя. В этот день я один решил отправится на поиски новых артефактов. Непогода застигла меня по всем признакам на заброшенной дороге, которую я раньше никогда не видел. Единственным укрытием могло послужить старое и невзрачное бревенчатое строение, тускло поблескивавшее у подножия каменистого холма. Хотя дом этот находился на довольно

приличном расстоянии от того, что некогда называлось дорогой, он с первого же взгляда произвел на меня

крайне неприятное впечатление. Однако разгулявшаяся не на шутку стихия не позволяла мне быть слишком щепетильным, и я без колебаний подъехал к закрытой входной двери. Сначала я почему-то решил, что дом оставлен жильцами, однако когда я приблизился к нему, уверенность моя сильно пошатнулась. Поэтому прежде чем толкнуть входную дверь, я постучал, ощутив при этом какую-то необъяснимую тревогу. Значит, дом по-прежнему был обитаем, несмотря на всю его видимую запущенность и бесхозность. Однако на стук мой никто не отзывался. Постучав на всякий случай еще разок, я взялся за ржавую щеколду и обнаружил, что дверь не заперта. Взору моему открылась тесная прихожая с обшарпанными стенами; в воздухе ощущался едва уловимый, но тем не менее весьма неприятный запах. Я вошел в дом и затворил за собой дверь. Впереди маячила узкая лестница, к которой примыкала дверца, ведущая, вероятно, в погреб, а по левую и правую стороны от меня виднелись закрытые двери комнат первого этажа. Я толкнул дверь слева от себя и проследовал в крохотную клетушку с низким потолком, тускло освещаемую сквозь два запыленных окошка и обставленную самой простой и необходимой мебелью. Первым предметом, привлекшим мое внимание, стала средней толщины книга, валявшаяся на столе. Я раскрыл ее на титульном листе, удивление мое значительно возросло, ибо передо мной лежало не что иное, как редчайшее издание артефактов. Рисунки и впрямь оказались весьма любопытными. Вероятно, не скоро бы я закрыл эту книгу, не будь здесь одного, на первый взгляд, пустякового обстоятельства, которое подействовало на меня угнетающе и вновь пробудило прежнее ощущение беспокойства. Обстоятельство это заключалось в том, что книга как бы по собственной воле снова и снова pacкрывалась на одной и той же картинке под номером 12, где была изображен артефакт, о котором я никогда не слышал. Мне самому было стыдно, что я так нервничаю из-за какого-то пустяка, но рисунок вывел таки меня из равновесия, особенно после того, как я прочел пояснительные строки, в которых излагались особенности этого артефакта. Внезапно мое внимание привлекли отзвуки шагов в комнате наверху. В первый момент я остолбенел от неожиданности ведь еще совсем недавно, когда я колотил в дверь, на стук мой никто не отозвался, но в следующее мгновение меня осенило, что, видимо, хозяин только встал после глубокого сна, и я уже без прежнего удивления продолжал прислушиваться к скрипу шагов, доносившемуся с лестницы. Поступь была тяжелой и в то же время какой-то уж слишком осторожной; такое странное сочетание привело меня в замешательство. Потом шаги замерли, и спустя несколько секунд, я услышал, как он возится с задвижкой, после чего обшитая дубовыми досками дверь распахнулась настежь.

В проеме возникла персона столь примечательной наружности, что я удержался от изумленного возгласа, лишь вовремя вспомнив о правилах хорошего тона. Лицо и фигура вошедшего вызвали во мне смешанное чувство испуга и восхищения. Передо мной стоял седовласый старец, ростом не менее 150 см и, несмотря на возраст, он был достаточно крепкого сложения. Длинная всклокоченная борода полностью закрывала ему лицо, которое имело какой-то неправдоподобно румяный и свежий цвет и было едва тронуто морщинами, на высокий лоб ниспадала прядь седых волос, густых, как у юноши. Голубые глаза его, слегка налитые кровью, глядели остро. Во что конкретно был одет старик, я даже затрудняюсь сказать, в моем представлении это была просто масса лохмотьев, из-под которых торчала пара тяжелых сапог. Он жестом пригласил меня сесть и заговорил слабым старческим голосом. Он рассказал про книгу, как она ему досталась и попросил почитать несколько абзацев.

- А теперь я покажу вам самую славную картинку, где-то здесь она посередке...- сказал старик.

Голос старика упал почти до шепота, глаза заблестели ярче обыкновенного, движения дрожащих рук стали как будто еще более неловкими, но тем не менее они вполне справились со своей задачей. Книга раскрылась, можно сказать, сама собой как если бы ее часто открывали именно на этом месте на той самой двенадцатой картинке. Я прислушивался к шуму дождя и дребезжанию крохотных оконных стекол, улавливая время от времени глухие раскаты грома, необычные для этого времени года; с каждым разом они становились все ближе. Раз чудовищная вспышка молнии и последовавший за ней раскат грома потрясли дом до самого основания, но говоривший, казалось, не обратил на это никакого внимания. Книга лежала между нами на столе, раскрытая на той странице, где была помещена эта картинка. В тот момент, когда старик произносил слова, послышался слабый звук, напоминающий всплеск, и на пожелтевшей бумаге раскрытого тома показалось какое-то пятнышко. Я мысленно погрешил на ливень и протекающую крышу, но ведь ливень не бывает красным.

Я поднял голову и увидел прямо над нами, на потолке, крупное темно-красное пятно неправильной формы; оно росло на моих глазах. Я не закричал и даже не пошевелился, я просто зажмурился. А спустя мгновение раздался сокрушительной силы удар стихии; он разнес на куски этот проклятый дом, кишащий чудовищными тайнами, и даровал мне тот обморок, который только и спас меня от окончательного помешательства. Я очнулся ближе к утру уже в своем лагере, меня нашли, я был в полном порядке, только вот немного болела голова. С тех пор я больше никогда не слышал об этой книге и артефакте который я видел на картинке №12.